| Главная » Статьи » Рождение романтического инструментализма » История |
Возможности фагота в русских оперных партитурах XVIII века были уже довольно широко разработаны Бюланом, Матинским, Пашкевичем, но особенно Бортнянским и Фоминым. С начала XIX века выявлялись в основном лишь некоторые оттенки интерпретаций, подчеркивающие (часто в содружестве с другими инструментами) характер того или иного музыкального эпизода: тревожный (с флейтой и скрипками) в «Эдипе в Афинах» Козловского (хор № 2); лирический (с кларнетом) в арии Пожарского из оратории «Минин и Пожарский» Дегтярева; торжественно-эпический (с флейтой) в первом монологе Минина; звукописный (с кларнетом) в картине восхода солнца («Русалка» Давыдова, № 13) и так далее. Примеры такого рода многочисленны, фагот содержится во всех партитурах этого времени и звучит в разнообразных инструментальных сочетаниях. Следует выделить лишь два наиболее примечательных, на наш взгляд, аспекта его использования. Первый связан с углублением выразительного начала. Так, в 9-м такте Adagio из увертюры к «Фингалу» возникает необычная по выражению, подчеркнуто экспрессивная сольная фраза фагота (напомним: это еще только 1805 год!). В ней повторяются короткие, с акцентами на слабых долях, певучие реплики, подобные рыданиям. Рождается возвышенный скорбно-величавый музыкальный образ, совершенно не свойственный трактовке фагота в предшествующую эпоху (как вершину использования его выразительных возможностей мы отмечали распевность народного склада в песне Тимофея из оперы «Ямщики на подставе» Фомина. Аналогичное значение приобретает фагот в «Зефире и Флоре» Кавоса (№ 11, Adagio religioso), где его развернутое соло величественно и строго звучит на фоне три- ольного аккомпанемента струнных. Оба примера намечают ту линию развития инструмента, которая свяжет трактовки фагота в «Ямщиках» Фомина и в произведениях Глинки.
| |
| Просмотров: 958 | Теги: | Рейтинг: 5.0/1 |
Смотрите также
| Всего комментариев: 0 | |
